ДЕЛО О ЗАМОСКВОРЕЦКОМ УПЫРЕ - Страница 19

К оглавлению

19

— Я вот что думаю, — продолжил Сашка, — вот он голову Елизаветы, как ее… Викторовны, вот, в ведре унес вместе с кровью. Но ведь ведро — случайность, а убивать он шел намеренно. Куда бы он тогда дел и голову и кровь, если бы ведра не оказалось?

— Он их не прямо в ведре нес. У него два резиновых мешочка были, на особых застежках. В один мешочек он голову поместил, а в другой кровь. А потом мешочки в ведро поместил, чтобы надежнее. А так у него еще и обычный мешок был, с мешками сейчас всяк ходит, неприметно…

— Ага… — Сашка еще хотел спросить, правда ли, что отрезанные головы по нескольку дней жили, но здесь «Паккард» остановился: дорогу перегородила подвода, а возчик никак не мог управиться с норовистой лошадью.

— Ну, Александр, приготовьтесь!

К чему готовиться, Сашка спросить не успел: отовсюду вдруг стали стрелять, и он понял, что стреляют по «Паккарду» и, следовательно, по нему.

Тезка А вывалился из автомобиля, покатился по мостовой и, пока катился, все стрелял из своего маленького пистолета. Наверное, метко стрелял, потому что шофер, выскочив вслед, только водил из стороны в сторону дулом большого американского револьвера, но стрелять не стрелял.

— Похоже, вы их всех положили, Александр Александрович, — наконец сказал он.

— Надеюсь, — ответил Арехин, поднимаясь с мостовой и отряхивая свое дивное пальто.

Народ жался по сторонам. Послышался шум грузовика. Две дюжины красногвардейцев — латышских стрелков — повыпрыгивали с кузова.

— Все, Александр, наша работа кончилась. Дальше делом займется чека.

— Каким делом? О замоскворецком упыре?

— О покушении на вождя революции товарища… — Арехина заглушил взрыв бомбы: кто-то бросил ее в латышей. Завязалась перестрелка. Арехин опять упал на мостовую, потянул за собой и Сашку.

— Видишь, остались еще, — сказал он.

— Кто? — Выставив руку с маузером перед собой, Сашка искал цель — и не находил.

— Спрячьте, а то свои же и убьют, — посоветовал Арехин. Сам он лежал, уткнувшись головой в мостовую, и никаких пистолетов никуда не направлял.

Сашка послушался и тоже притворился мертвым. Так два мертвеца и лежали рядом, лежали и переговаривались:

— Они думали, что в «Паккарде» ездит кто-то из вождей. Ну, и в Кремле слух пустили: да, ездит, и не просто, а к любовнице. Поверили. Организовали покушение. Здесь-то их, голубчиков, на горячем и взяли.

— Так вы…

— Был приманкой, разумеется.

— Потому и машину вам дали?

— Именно. Кто будет покушаться на Арехина, кому я нужен? А раз в «Паккарде» — то непременно вождь. Вот они и поверили.

— А кто «они»?

— Чека их знает, — уклончиво ответил Арехин.

Наконец стрельба стихла.

Арехин поднялся вдругорядь, с грустью осмотрел еще недавно чистенькое пальто. Поднялся и Сашка. Ему проще — шинель ко всему привычна.

К ним подошел чекист, что-то сказал не по-русски, Арехин так же не по-русски ответил.

Потом взял Сашку за рукав и повел прочь:

— Двоих взяли живьем, не следует, чтобы они нас видели.

— Пусть думают, что ехал вождь?

— Верно.

— А как мы теперь в Кремль попадем? Пешком?

— А в Кремль нам теперь вовсе и не нужно попадать. Нам теперь нужно домой. Почиститься, умыться, отдохнуть.

И они расстались. Каждый пошел к себе: Арехин в свой музейно-буржуйский дом, Сашка — в общежитие имени товарища Чернышевского.

Ничего, завтра свидятся

19